Большой футбол Господень | ||
| главная | журнал ЗС | радиовыступления | библиотека | ссылки | гостевая книга | | ||
Господствующее Божество не ведает ни сна, ни отдыха. Ни сон, ни отдых Ему ничуть не нужны, потому что не ведает Оно и усталости. Многими малыми планетянами Бог всегда поминается в мужском роде. Только Он, небесный оплодотворитель, Мужчина мужчин, способен, по их мнению, сотворить их скромную планетку и весь остальной мир в придачу. Но там где есть Он, подразумевается и неразрывная с Ним Она. Господствующее же Божество едино и неделимо. И если уж выбирать местоимение для этого бестелесного Начала Начал, способного к неограниченному бесполому творчеству, нужно, конечно же, применять средний род - Оно. Не ведает Оно усталости, но ведает скуку. Бессмысленный и безвременной Хаос, лишенный всяких форм, словно бы бесконечная манная каша - ровная, хорошо перемешанная, без комков и изюминок, в которой ничего не может происходить, потому что все происшествия возможны только между комками и изюминками, отделившимися от размазанной ровной массы, - бессмысленный этот Хаос неизбежно наконец надоел Ему. Слабое слово - надоел. Не скука, а мучительная тоска замкнутости в Себе Самом пронизала Господствующее Божество, когда мысль Его вихрем неслась по постылому кольцу, лишенная всяких внешних впечатлений! Существование худшее, чем бесконечное одиночное заключение - заточение в Себе Самом! Нужно было или погасить ставшее непомерной мукой закольцованное сознание - или вырваться из Самозаточения. И Божество, действительно будучи Господствующим, включило Свою волю, которая пронзила Хаос мощным силовым полем, под воздействием которого ровная прежде масса разбилась на отдельные частицы, немедленно начавшие колебаться, носиться по суматошным орбитам, сталкиваться, выбрасывая искры энергии - родился Космос, потекло время. Созерцать мельтешение частиц сделалось уже куда интереснее. Но частицы кружатся и сталкиваются совершенно бессознательно. Что тоже вскоре наскучило. Но вот если создать сгустки частиц, наделить их малыми долями воли, чтобы сгустки эти отделились от вещества и сделались уже существами, тогда можно будет сколько угодно наблюдать за борениями и порывами этих мелких смешных существ - чтобы отвлечься от скуки всезнания и всемогущества. Планы у Божества, слава Ему Самому, никогда не расходятся с делами. Задумано - и тотчас воплощено. Завелись обитаемые планеты, начались на них истории… * * * Генетик не наказывает неудачные гибриды, а тем более не обижается, если вывелись бодливые коровы! Генетик принимает полученный результат к сведению и вставляет еще один нужный ген. А Бог взял да и обиделся на Собственное творение, Адама и Еву! Неужели простой генетик умнее?! * * * Чадолюбие очень трогательно. Поистинне, многие существа любят детей своих больше чем самих себя. Впрочем, если всмотреться в их души слишком пристально, картина усложняется. - Деточка моя! Ночи я над тобой сидела! Ничего не жалела для тебя! Всю душу свою в тебя вложила! Только о тебе и думала! Своей жизни не знала, только тобой и жила! Бесконечны материнские причитания над умершей дочкой. Но жалеет-то мать больше себя: "Ночи сидела... душу свою вложила... жизни своей не знала... только тобой жила..." А если бы жила не только дочкой? Если бы вложила не всю душу - значит и убивалась бы меньше? Любить ради любимого, полностью забыв себя, удается редко. Обычно любят-то любят - но любят прежде всего свою любовь, жалеют прежде всего собственные усилия, собственные вложения - душевные и даже материальные, собственные жертвы, оказавшиеся напрасными. Объяснять матери такие сложности ни к чему. Она не поймет. Она подлинно думает, что оплакивает дочь, а не собственную любовь и собственную боль. Страдает мать совершенно искренне. Просто она не умеет чувствовать иначе. - За что же, Господи?! Чем я согрешила, что отнял Ты у меня малютку невинную?! Знаю, грешила я, долго оскорбляла Тебя неверием, слишком поздно опомнилась. Ну наказал бы меня, я бы все снесла без ропота! Но пощадил бы безгрешную малютку! * * * Красивые конструкции - планетные системы, пристроившиеся к некоторым звездам! Быстро-быстро крутятся крошечные шарики вокруг пылающего большого шара - материнской звезды. Быстро-быстро, по Божественным меркам. А для живущих на шариках планетян, каждый круг - заметный отрезок, некий этап, год. Да что круг - даже вращение планеты вокруг условной оси успевают замечать мелкие планетяне, учитывая в своих повадках день и ночь. И Господствующее Божество всякий раз вынуждено специально настраиваться на их лихорадочный темп восприятия, чтобы различать происходящие на шарике события. * * * - Солнышко наше за что Ты не пощадил ни минуты?! Где же Твоя справедливость и милосердие Твое тоже?! На такие бунтарские вопли Оно в своем бесконечном величии не реагирует. Просто существует детская смертность наряду со всемирным тяготением и прочими законами природы. Значит, каким-то детям приходится умирать, не дожив даже до отрочества - чисто статистически. К тому же, создало Оно для полноты природы и разнообразные вирулентные организмы, которые хоть и микроскопические, но тоже стремятся жить. Вот и умерла у Людмилы с Игнатом от злокачественного лейкоза их первенка - девятилетняя Лиза. Зато достигла кратковременного процветания колония специфических вирусов - в положение вирусов Оно ведь тоже должно войти. Отгоревав свое и утешившись, ибо почти все на свете умеют утешиться, хотя и подумало Оно однажды: "Блаженны безутешные", Людмила Васильевна с Игнатием Игнатьевичем сосредоточились на младшем сыне, двухлетнем тогда Дениске, в компании с которым, в очередь за многими другими нововерами, и окрестились все трое в ближайшем храме. Дениска пленял окружающих своими золотыми волосиками, из-за которых он напоминал девочку. Даже у дорогой Лизаньки таких не было. И не потому ли и умерла несчастная Лизанька, что в своей безбожной молодости Люма с Игом (так они во времена новобрачия звали друг друга - не по-христиански, а по-бесовски!) не удосужились призвать на детей покровительство Божие?! В святцах записан святой Дионисий, которому и соответствует усеченный светский вариант имени - Денис. Подобно тому как простецкий Иван восходит к самому апостолу Иоанну. * * * Если бы кто-то из планетян мог услышать голос Вселенной, который постоянно принимает Господствующее Божество, он был бы не то что бы оглушен - испепелен колоссальной энергией. Это - дикий рев, в который сливаются все страсти и страдания мира. Каждую секунду мучаются и гибнут мириады существ на бесчисленных планетах, и вопль их доносится до Божества. Потому не может Оно не привыкнуть к вселенскому воплю, не может не воспринимать смертные стенания всего лишь как привычный фон - и не ужасаться уже ужасам жизни. И даже - что самое приятное, способно Оно, не замечая главных массовых ужасов, выхватывать взглядом сцены обыкновенные, но почему-то забавные или трогательные, или просто чем-то любопытные. Без такой избирательности Оно было бы занято только войнами, эпидемиями, природными катастрофами и не различало бы обыкновенных существ в обыкновенном будничном существовании. А Оно - различает, когда пожелает. То-есть, Оно абсолютно всё видит и слышит в Своем всеведении, но, по большей части, остается равнодушно, не выделяя голосов из вселенского страдальческого хора, не выделяя лиц из вселенской тесной толпы. Однако кого-то и выделяет вдруг по Воле Своей. Потому что если заниматься только войнами и катаклизмами, то какое же удовольствие быть Божеством, над всей Вселенной Господствующим? Осталась бы лишь тяжкая и грязная работа! И даже немножко нервная, если принимать страдания мелких существ всерьез. Не для того Оно формировало Космос из Хаоса. * * * Людмила Васильевна с годами сделалась немножко нервной. Отчего постоянно "срывается" на окружающих ее родных и близких, а чаще всего - на мужа. Дело в том, что у нее слабые синапсы. Снаружи это не заметно, но Господствующее Божество всё видит одинаково ясно - не существует для Него понятий "внутри" и "снаружи". Оно видит, что сорные слабые импульсы должны гаснуть внутри нервной клетки; но слабые импульсы иногда не гаснут, пробегают по длинным отросткам клеток, аксонам, и проскакивают через соединения, синапсы, на аксоны соседних клеток, разрастаясь лавиной. Синапсы не держат – как, бывает, не держат ниппеля, постоянно стравливая воздух из пневматических шин… С годами синапсы в голове Людмилы Васильевны стали держать совсем плохо. Её выводит из себя каждая нелепость. - Игнатий! Ну зачем ты опять пил воду из чайника?! Ну как так можно?! Людмила Васильевна ненавидит в этот момент мужа, словно он совершил ужасное святотатство. Игнатий работает надомником, что не прибавляет ему уважения жены, поскольку лишен он замкнутого и немного таинственного мужского мира, куда уходят на весь день зарабатывать деньги и делать нечто, недоступное пониманию жены. А сидя дома, он становится похож на домохозяйку, его можно дергать в любую минуту: - Чем сидеть всё время, вынес бы ведро! А то уставился в свой ящик, скоро нормально разговаривать разучишься!.. Я забыла купить, сбегай за маслом. Да не забыла, а уж рук не хватало тащить! Едят почему-то все, а таскаю я одна! Игнатий выносит и бегает, подрывая тем самым остатки мужского авторитета. А занимается он дома тем, что оформляет сайты для клиентов провайдерской фирмы на компьютере. И возникает трудный вопрос: виновата Людмила Васильевна или не виновата?! Склонность к слабости синапсов она унаследовала от родителей, а потом дважды неудачно падала, сотрясая мозг. Во второй раз она в особенности размашисто упала навзничь, резко вытолкнутая обратно на тротуар при входе в слишком людный троллейбус. Она уже вступила на ступеньку, садясь у себя на углу Невского и Литейного, но в этот самый миг ехавшая в этом же троллейбусе провинциалка спохватилась, что ей выходить, и с ребенком наперевес - пятилетним, но она схватила его поперек живота как неходячего младенца! - бросилась к двери. Людмила Васильевна, невольно загородившая собой желанный выход, была сметена с дороги и опрокинута на асфальт. Темпераментная мать умчалась дальше за покупками, а Людмилу Васильевну сочувстливые прохожие подняли, придержали под локти, она постояла, покрутила ошеломленной головой и села на следующий подошедший троллейбус. Ей тогда было двадцать шесть, она только что родила первенку Лизаньку и здоровье казалось неисчерпаемым. Но вечером все-таки кружилась голова и немного тошнило, что не остановило ее идти с мужем в театр - не куда-нибудь, а в великий БДТ на великую инсценировку толстовского "Холстомера". Влюбленный Игнатий было засуетился: - Может, не пойдем, Люм, а? Лучше отлежишься? - Скажеть тоже. Иг! Да что я - баба с базара? Мне театр лучше любого лекарства! Искусство лечит! Она с молодости любила подпускать пафоса. А духовную пищу они оба тогда еще находили в театре, а не в церкви. Так что виновата разве что пробивная провинциалка, привыкшая сметать с дороги неудачно подвернувшихся встречных, но в результате с годами синапсы в голове Людмилы Васильевны стали держать совсем плохо. * * * Между прочим, провинциалка, пробивавшаяся к выходу из троллейбуса с пятилетним мальчиком наперевес, приезжала из Ярославля. Куда и вернулась, совершив в Ленинграде успешные покупки, как водилось в те милые годы. Мальчик рос по имени Виталий. Родители и не знали, что в переводе с латинского имя их сына означает - "жизненный": просто красиво прозвучало в ЗАГСе. Виталик вырос и стал прапорщиком. Прапорщик-контрактник уже не живет в казарме как солдат, и Виталик захотел жениться. Но сначала он нормально влюбился. Ее звали Клавой, она была не только красивая, но и кандидат в мастера по женскому самбо. А он тоже кандидат - но по боксу. Спортсмены всё делают сильно. И любят тоже. Виталик носил Клаве букеты охапками. У них давно ухожен и унавожен садовый участок всего в получасе от города, где мать выращивает цветы на продажу. Раза два она выделила ему букет ради красивых чувств, но потом запретила: - Ты мне со своей любовью все грядки обдерешь. На рынке знаешь сколько одна порция твоей любви стоит?! Тогда Виталик приспособил рано спившегося одноклассника и тот таскал ему шикарные букеты за четверть цены. Один Бог всё секёт, как любит повторять его Клава, и Виталик не догадывался, что друг-алкаш подбирает стильные букеты на свежих могилах. Виталик не знал, и потому происхождение букетов не подрывало его красивых чувств. Клаве тоже льстило, что вот у всех подруг вокруг женихи и просто хахали если притащат, то только поллитры, а ее Виталик - отборные астры. Особенно часто верный друг доставлял Виталику именно астры. - Между прочим, означает "звезда",- объяснил однажды алкоголик.- Так и скажи своей, что твоя любовь - звездная. Виталик сказал - и Клаве очень понравилось. Всюду сейчас пошлости, а у нее с Виталиком - красивое чувство. Звездное. Именно познав небесное значение даренных астр, Клава впервые разрешила Виталику всю полноту любви. И себе тоже. Всяких приспособлений она стыдилась, но знала от бабок и подруг, что есть безопасные сроки. Так что звездный букет алкаш подгадал вовремя. * * * Насмотрелось Оно на любови: бабочки и пчелы переносят пыльцу с цветка на цветок, глухари токуют, забыв даже про страх смерти, люди бросаются в бесчисленные безумства по мере своей фантазии. Всё это разнообразие поступков совершается по гениальному замыслу, с помощью которого Оно заставляет живые существа множиться, забывая себя, ныне сущего, ради еще неродившегося потомства. Поистине, в какие-то моменты возлюбленного ближнего своего обезумевшие от любовной страсти олени и человеки любят больше самих себя. Но глядя на безотказное действие Своего же изобретения, Оно иногда задумывается о Собственном неизменном состоянии: Оно - едино и неделимо, но следовательно - и одиноко. И не знает тех безумных припадков счастья, которые доступны не то что последнему бродяге, но и влюбленной трижды в год бездомной кошке. Назвать ли такую задумчивость завистью? Смешно, конечно, чтобы всесильное Божество завидовало Собственным слабым творениям. И все-таки, все-таки... Ничтожным тварям дано это счастье, а Ему - нет. То-есть, Оно-то и дало ничтожным тварям мимолетные мгновения счастья - но то, что позволено тварям, непозволительно Ему, Всевышнему. Кем не позволено? Никто не может и не смеет что-то запретить Ему, на то Оно и Всевышнее. Но "непозволительно" и "не позволено" – понятия разные. Животное счастье Ему именно непозволительно. Влюбленных богов, попадающих в смешные и жалкие положения, нужно оставить в древнегреческих мифах. Опустившись до влюбленности, Оно сравнялось бы со Своими творениями. И все-таки любопытно бы - испытать. Видеть Ему приходится слишком многое, чтобы не сказать - подглядывать, да только это - совсем другое. Оно бы и радо - отвернуться в определенные моменты, но лишено Оно головы, которую можно повернуть, и глаз, которые можно закрыть. Оно вынуждено видеть и видеть бесчисленные соития, слышать любовные стоны. Множество раз Оно презрительно и насмешливо улыбалось, невольно видя любовный обморок очередной пары, но и насмешки надоели. Потому и не могла когда-то не промелькнуть зависть - просто по контрасту с презрением. Никак нельзя сказать, что вот преподнесенный Виталиком очередной букет (могильное происхождение которого Оно вынуждено знать) явился той самой последней каплей. Просто, Оно взглянуло с невольным вздохом: вот и Клава с Виталиком туда же. Прапорщику можно, а Ему со всем Его всемогуществом - нельзя. * * * Если свести многочисленные людские поступки к одному коренному действию, то все люди прыгают вверх на месте. Каждый хочет выпрыгнуть выше других. Каждый хочет, чтобы его заметили. Особенно старательно и высоко прыгают политики, писатели, спортсмены, артисты - суть их профессий в том, чтобы выпрыгнуть выше товарищей и соратников. Но, в сущности, прыгают все. Те, кто по неуверенности в себе не рассчитывают на всеобщее - в узких пределах Земли, разумеется, - внимание, те прыгают, чтобы заметили хотя бы в своей деревне, в своей мастерской, в своей бродячей труппе, завязшей посреди забытых проселков. Очень это смешно. Особенно, если учесть размеры планетки. Любимец местной публики жаждет славы всемирной, как преувеличенно называется всеземная известность, хочет, чтобы его узнали не только в пригороде какого-нибудь Ливерпуля, но и в Африке или Центральной Азии, но не думает, что все равно останется он безвестен бесчисленным существам, обитающим на иных планетах, Господствующее Божество, разом объемлющее всю Вселенную, постоянно видит, сколь крошечная пылинка называется Землей, и порывы провинциального тщеславия так же смешны Ему, как смешна столичной знаменитости хуторская слава местного баяниста. Но хорошо, что человечки об этом не думают - прыгают и прыгают, пока живы: ведь их неутомимые прыжки вверх и вверх развлекают Его, и потому достойны изредка мимолетного поощрения. Оно может улыбнуться - и чуть приподнять в прыжке жаждущего славы себялюбца. * * * В Петербурге играли "Зенит" со "Спартаком". "Зениту" было уже все равно, а "Спартак", если бы случилось победить, становился чемпионом. Иначе чемпионом становился бывший другой "Спартак", который ныне "Алания". Вадим Волошин как всегда надел свой счастливый крест. С недавних пор он ощутил, что верует. Окрестился - и стал играть лучше. Потому что чувствовал: Бог ему помогает. Вадим старался ощутить кожей исходящее от креста тепло – сигнал того, что Бог уже присутствует и готов, когда надо будет, подключиться к игре. Раньше засмеяли бы за такое, а теперь в порядке вещей: многие перед выходом на поле мелко крестятся в тоннеле. А кто и не крестится - уважает. Да спортсмены всегда были суеверны, как летчики или моряки, но раньше веровали в то, что нужно зашнуровывать обязательно сначала левую бутсу, а потом уж правую, а теперь поверили в животворящую силу креста. Вадим перекрестился девять раз, как его учила бабушка, ощутил исходящее от крестика тепло и уверовал - во-первых, что Бог сегодня поможет "Спартаку", а главное, что победа уже, в сущности, предопределена, записана на скрижалях некоей книги спортивных судеб - потому что существует же неминуемая судьба, хотя бы неизвестная людям, но открытая по крайней мере троим - Отцу, Сыну, и Святому Духу. То-есть Троим, но в единстве, как втолковывал батюшка, но Вадим так до конца и не втолковался. Да и не важно - главное, Бог есть и Бог с ним. * * * Существа, живущие на захолустной планетке, называемой Землей, неожиданно обнаружили очень полезное для досужего наблюдателя свойство: склонность к играм. Обыкновенно, всевозможные планетяне - разумные и не очень - стремятся к выживанию, размножению, расселению, чего и добиваются со всей целеустремленностью, пропорциональной доставшимся им, по снисхождению Божьему, частичкам воли. А эти еще и тешатся, разыгрывая параллельную жизнь - не всерьез. Самая элементарная игра этих забавных планетян, живущих на Земле - театр. Находятся создатели местного масштаба, которые берутся, пародируя Самоё Божество, создавать фрагменты жизни, которые затем разыгрываются их подручными - актерами. Актеры живут на сцене почти по-настоящему, совершают подвиги и преступления, бесконечно варьируя излюбленное людское занятие - любовь, и часто при этом как бы умирают в финале. Но затем встают и выходят к публике, чтобы принять изъявления восторгов. Люди таким способом приспособились хотя бы на сцене переживать по нескольку дополнительных жизней, примерить разнообразные судьбы, добиваясь мнимого освобождения от собственной единственной судьбы. Похвальная изобретательность. Но театр все-таки слишком примитивен. Прежде всего потому, что на сцене повторяется та же жизнь, которая существует на этой планетке. Люди играют в самих себя. Ну и пьесы пишутся их создателями заранее, актеры разыгрывают уже определившиеся судьбы, не в силах порывом гения или страсти изменить высшую волю автора. Несколько раз Божество наблюдало за самыми прославленными представлениями, надеясь, что наилучшие актеры, которых люди в своем увлечении именуют даже "великими", сбросят иго автора, и, например, не согласятся умереть в финале "Ромео и Джульетты", но победят смерть своей пламенной любовью. Но нет, но нет, - и "великие" марионетки оставались марионетками в руках писателя этой трогательной драмы. Зачем же смотреть придуманные анемичные копии жизни, когда можно бесконечно наблюдать жизнь настоящую, которая творится на глазах, которая не подогнана под заранее определенную развязку?! И Господствующее Божество перестало интересоваться театром. Гораздо выше спорт. Только он намекает, что в людях сверкают иногда проблески подлинного творчества. Спорт не имитирует обыкновенную жизнь. В спорте сохраняется суть жизни - борьба, но ведется она в формах, совершенно неведомых обыкновенной жизни. Люди на время отбрасывают целесообразность и предаются занятиям, бессмысленным с точки зрения борьбы за существование, не имеющим ни малейшего отношения к обыкновенным усилиям по добыванию пищи и размножению, что уже достойно даже Божественного внимания. Еще важнее, что в спорте нет предопределенного сценария, борьба каждый раз происходит всерьез, побеждает тот, кто проявит больше умения и мощней сконцентрирует волю, поэтому интерес сохраняется до конца. Спортсмен - не марионетка в руках писателя сценариев, он - не чета актеру, он сам - творец! И борец - что неразрывно. Господствующее Божество полюбило смотреть спорт. Всякий спорт, но, пожалуй, в особенности футбол. Потому что футбол принципиально и бесповоротно не похож на обыкновенную жизнь: тонкие и сложные рабочие движения в нем переданы от рук, приспособленных к тому долгой эволюцией, к ногам, призванным в природе передвигать людей, а не жонглировать мячом. В своей противоестественности футбол и показался Божеству самым ярким свидетельством человеческого иронического гения. Не менее, чем продолжает Оно любить смотреть просто жизнь, полюбило Оно смотреть искусственную игру в жизнь - футбол. Но ведь очагов жизни во Вселенной неисчислимо много, а футбол показывают только на Земле. * * * "Господи, помогай мне всегда выигрывать!!" Так звучит тайная молитва Вадима. От старательно выучил и официальный "Отче наш", но эта тайная молитва лучше выражает самые сокровенные чаяния. "Выигрывать" - понятие широкое. Конечно, прежде всего - на поле. Но - не только. Все жизненные ситуации можно свести к выигрышу и проигрышу - от рулетки до великой любви. И конечно, Бог должен полюбить Вадима и помогать ему. И потому, что Вадим признал Его существование и всемогущество, поклонился ему самым верным способом, которому научили его в самой правильной православной церкви. Но самое главное, потому, что Вадим - такой отличный парень. Каждой клеточкой, каждым мускулом Вадим чувствует, какой он отличный парень. Вокруг много хороших людей (хотя и негодяев не меньше!), и хорошие люди тоже заслуживают хорошего отношения к себе со стороны справедливого Бога, но Вадим нутром ощущал, что самый лучший - все-таки он, ему Бог должен помогать в первую очередь. А как же может быть иначе?! Иначе бы и Бог ни к чему. Погода прохладная, но солнечная. И поле приличное. Можно сыграть на технику. Свои красные футболки особенно ярко смотрятся в прозрачном осеннем воздухе. Даже кажется, что своих - больше. Неужели не задавим сегодня этот жалкий "Зенит"?! Приезжие фанаты разогревались на трибунах, они были уверены в победе еще сильнее, чем игроки. Судья смотрел на спартачей строго, справедливо, но с затаенной симпатией. Зенитчики сознавали свою партнерскую роль: без них сегодня не обойтись, и многие готовы были показать себя и даже испортить обедню зазнавшимся москвичам, но все-таки и возможный проигрыш заранее готовы были не считать трагедией. А защитник зенитчиков Жорик Гвахария получил специальное указание тренера в нужный момент помочь спартачам. Жорик знал больше других, для него исход матча был ясен как открытая газета, а потому смотрел он и на своих, и на соперников с превосходством, как смотрит на слепых современников провидец, ведающий пути и судьбы. * * * Вот такие вещи Божество, между прочим, не одобряет: Оно Само не знает, чем кончится игра, а какой-то Жорик, видите ли, знает! Ну это еще посмотрим. Если бы Оно заранее знало результат, смотреть не было бы уже ровно никакого смысла. В спорте существуют свои красоты, и в футболе иногда наблюдаются тоже, но без азарта борьбы все футбольные красоты ничто - и зная конечный счет, уж лучше смотреть последний балет, чем наилучший футбол. К Божественному всеведению будущий счет матча никакого отношения не имеет: всеведение распространяется на то, что было и есть, будущего же еще не существует. Простой вопрос: "Какой завтра счет?" связан со вселенской проблемой предопределения: ссучиваются ли нити судеб постоянно в каждый момент, или все они давно уже сотканы в плотный ковер, который Само Господствующее Божество не в силах распустить? Если бы да, если бы нити судеб от начала Вселенной были уже сотканы в плотный прочный ковер, тогда смотреть футбол было бы так же скучно, как обыкновенный театр: разыгрывается готовая пьеса и никакие старания игроков не в силах изменить финальный результат. Да и вообще, смотреть во всей бесконечной Вселенной было бы нечего и делать было бы нечего, застывший в предопределенности Космос ничем бы не отличался от бесструктурного Хаоса. Если бы весь мир был театр, а планетяне в нем актеры, то Господствующее Божество при такой модели мироздания опустилось бы до уровня писателя пьес и романов: истории всех планет, даже тех, которым еще предстоит сгуститься из пылевых облаков, уже были бы написаны и изданы в единственном, но не поддающемся корректуре экземпляре. И судьбы отдельных существ, как мельчайшие составляющие общих планетных историй, тоже уже написаны и изданы. Нудный театр достался бы всемогущему Божеству, и напрасно, в таком случае, Оно включало Волю Свою и превращало Хаос в Космос. И ход времени пускало напрасно. Потому что если ход времени расписан наперед, то хода нет, а есть стояние на месте. Есть готовая статичная картина, а иллюзия движения возникает потому, что осмотр картины происходит последовательно - все равно как в запасниках музея громадные полотна накручены на валы, и можно смотреть картину лишь узкими фрагментами, последовательно перекручивая холст с одного вала на другой. Господствующее Божество вынуждено было бы просто забыться и заснуть в ожидании конца света. Не желает Оно этого! Не пожелало с первого дня Творения. Не для продолжения застарелой скуки отделяло Оно Свет от Тьмы и Твердь от Вод. Счастье Господствующего Божества в том, что весь мир - футбол, и люди в нем - футболисты. Шире говоря - игроки во все мыслимые и немыслимые игры: всегда остается шанс изменить судьбу и добиться победы. Или проиграть, казалось, уже прочно выигранный матч... Михаил Чулаки |
| главная | журнал ЗС | радиовыступления | библиотека | ссылки | гостевая книга | | ||