На материал В. Жукоцкого «Русская революция и гуманизм» (http://humanism.al.ru/ru/articles.phtml?num=000189) могу ответить следующее.

Лично у меня нет ни малейшего желания пускаться в философическую болтологию, способную длиться бесконечно. Демагогия — занятие, для людей определенного сорта весьма увлекательное, но меня схоластика не занимает. Я в свое время детально интересовалась историей Октябрьского переворота и Гражданской войны, но меня всегда интересовали преимущественно нравственные и психологические аспекты событий, равно как и мотивы, толкавшие конкретных людей на конкретные поступки. Если говорить о ценностной и этической характеристике явлений, то вопрос можно ставить только так. История как объективный процесс — это несколько иная тема, мы можем беспристрастно рассуждать, например, о крестовых походах или торговле рабами, признавая их объективную мотивированность, но при этом из поля зрения выпадают судьбы отдельных людей и понятие о ценности человеческой личности как таковой. Если же рассматривать события не очень далекой отечественной истории, то такой отстраненный подход в некоторых ситуациях становится просто-напросто аморальным.

Что касается собственно марксизма, то он — объект профессионального интереса специалистов по истории общественно-экономических учений, им и оставляю возможность всласть подискутировать об особенностях раннего и позднего Маркса и о философских тонкостях его социальных воззрений. Я не являюсь ни социологом, ни экономистом и не могу квалифицированно судить о состоятельности критики Марксом современного ему капитализма, хотя то, что прогноз Маркса о неуклонном ухудшении положения рабочего класса по мере развития капитализма и о неизбежности революций в промышленно развитых странах оказался ошибочным, совершенно очевидно, и, как хорошо известно, это признал еще личный друг Энгельса Э. Бернштейн в конце XIX в. Ленин использовал марксизм в соответствии со своими политическими целями, пересматривая его, когда ему это требовалось, хотя и поносил «ревизионистов» на каждом углу.

Логика исторического процесса — это фактор, с которым приходится с неизбежностью считаться, что совершенно естественно, но природные катастрофы тоже обусловлены совершенно объективными причинами, например, недавнее бедствие в Юго-Восточной Азии было вызвано тектоническими процессами, абсолютно не зависящими от воли людей. История человечества знает множество других катастрофических природных явлений, например Лиссабонское землетрясение 1755 г. Остается вопрос: почему закономерность события отождествляется с его желательностью?! Может быть, следует праздновать годовщины упомянутых стихийных бедствий?

Октябрьский переворот был, по всей видимости, в сложившейся тогда обстановке если не неизбежным, то весьма вероятным. Но каким образом это может повлиять на оценку современным человеком того, что произошло вслед за узурпацией власти ленинской партией?

Но разговор о марксизме — это разговор не о том. Нам-то предложено праздновать 7 Ноября не как День ТЕОРЕТИЧЕСКОГО марксизма, а как годовщину большевистского переворота. Марксизм как социально-экономическая теория вполне может изучаться кабинетными историками наряду с любой другой теорией, но большевизм обошелся России слишком дорого, чтобы о нем можно было говорить беспристрастно и тем более сочувственно. Не надо подменять понятия! Социальная катастрофа ничем не лучше катастрофы природной, а в чем-то и страшнее, поскольку природная стихия убивает людей ненамеренно.

Документов, дающих представление о кровавой практике коммунистов в России, опубликовано столько, что уже как-то неловко приводить примеры. Некоторые из них для человека, не утратившего нравственное чувство, со всей очевидностью делают тему «большевизм и гуманизм» исчерпанной.

«Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, — какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность „красного террора“». М. Лацис // Красный террор, 1918, 1 ноября. (Цит. по: С.П. Мельгунов. Красный террор в России. 1918–1923. М., 1990).

«Теперь // не промахнемся мимо. // Мы знаем, кого меcти! // Ноги знают, // чьими трупами // им идти». В. Маяковский, 1920 г.

Какая романтика! В советское время этому учили в школе. А вот, для сравнения, — чтобы меньше было соблазна оправдывать красный террор жестокостями белого, — цитата из «Наказа Особому совещанию» А.И. Деникина от 14 декабря 1919 г. Здесь тоже идет речь о применении смертной казни и общий тон весьма жесткий, однако есть некоторая разница с призывами большевиков:

«…Никаких классовых привилегий, никакой преимущественной поддержки, административной, финансовой или моральной. Суровыми карами за бунт, руководительство анархическими течениями, спекуляцию, грабеж, взяточничество и прочие смертные грехи не пугать только, а осуществлять их при посредстве активного вмешательства Управления Юстиции, Главного военного прокурора, Управления внутренних дел и контроля. Смертная казнь — наиболее соответственное наказание. Ускорить и упростить порядок реабилитации не вполне благополучных по большевизму, петлюровщине и т. д. Если была только ошибка, а к делу годны, — снисхождение. Назначение на службу — исключительно по признакам деловым, отметая изуверов и справа, и слева».

Различие между белым и красным террором сформулировано непредвзятыми историками давно и предельно вразумительно: в первом случае это была стихия, во втором — государственная политика. И даже если, вопреки очевидности и морали, оправдывать зверства большевистских чрезвычаек потребностями тогдашнего момента, то невозможно, оставаясь в здравом уме, не признавать, что если момент требовал таких мер, то это была катастрофа, перед которой меркнут любые цунами. Когда некто, зная о гибели миллионов людей в этом социальном катаклизме, призывает праздновать его годовщину, значит, у него, если пользоваться словами Горького, издохла совесть.

Однако в целом должна сказать, что актуальность коммунизма и антикоммунизма в наши дни — несколько надуманна. «Вперед нас партия звала, / но мы идти не пожелали, / и вот сама она пошла / туда, куда ее послали». Коммунизм, к счастью, почил вечным сном. Поэтому антикоммунизм может возникнуть разве что в качестве противодействия назойливому навязыванию сторонниками посланной по дальнему адресу партии своих взглядов прочим людям. Точно так же нет нужды быть воинствующим атеистом, если никто насильно не гонит в церковь и не вешает крест тебе на шею. Если же мне предлагают совершать аморальные поступки (в данном случае — праздновать юбилей трагедии), приходится сопротивляться, отсюда и «анти-». В принципе я согласна с В.А. Кувакиным (http://humanism.al.ru/ru/articles.phtml?num=000198): много чести российскому марксизму, чтобы быть его «анти-». Коммунизму как идеологии — тем более. Не существует в наши дни пламенных борцов с рабовладельческим строем, и никто не устраивает демонстраций с плакатами «Долой людоедство!» Есть вещи самоочевидные.

Напоследок — насчет сопоставления большевизма (практики, столь вдохновенно воспетой Маяковским) с гитлеризмом. «Из мелкобуржуазного социал-демократа и профсоюзного бонзы никогда не выйдет настоящий национал-социалист, из коммуниста — всегда». Это сказал Гитлер. Ему виднее.

Никакого «идеального социализма» в природе не существует и существовать не может. Надо абсолютно не понимать психологии людей, чтобы пытаться всерьез говорить о каких-то продуктивных социалистических идеях. Социализм в собственном смысле слова — это, по остроумному определению, два действия арифметики: отнять и разделить. Впрочем, рекомендую познакомиться с текстом специалиста по этологии В. Дольника, фрагментом его замечательной книги «Непослушное дитя биосферы»¹, где об этом говорится подробно и обстоятельно. Иным философам не мешает знакомиться с основами естественных наук. Был только один социализм — «реальный». Поэтому хочу конкретно ответить лишь на один вопрос г-на Ж.: что ценного несла в себе советская эпоха. Я, в отличие от нынешних студентов заставшая эту эпоху, могу ответить совершенно определенно: для меня — НИЧЕГО.

¹ Дольник В.Р. Непослушное дитя биосферы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей. Изд. 3. СПб., 2003. С. 235–240.

Наталья Васильева.