Приключения Электроника – 2. Кнопка

http://carians.jedi.org.ua/tiki-view_articles.php

Был такой замечательный фильм про мальчишку и робота, похожих друг на друга, как две капли воды, и случайно встретившихся. Фильм о дружбе, взаимопомощи и, разумеется, о противодействии злодеям. Злодеи хотели похитить робота, для чего им нужно было найти на его корпусе замаскированную кнопку. При нажатии на нее робот становился послушен воле нажавшего.

Никогда не думала, что мне придется возвращаться к этому сюжету уже применительно к ситуации с реальными людьми, причем не с мальчишками, а с взрослыми. И вот, надо же…

Печально, но факт: хотя люди и не роботы, но замаскированные кнопки у всех есть. На каждого человека можно воздействовать не только путем грубого насилия или подкупа, но также и путем «мягкого» манипулирования. Суть метода проста, как апельсин. Смотрим, чего человек желает в этой жизни получить, но пока не находит. Сочувствие? Дружбу? Любовь? Покровительство? Принадлежность к сильному клану или элитному клубу? Причастность к великим тайнам? Защиту от одиночества? Сексуальную привлекательность? Признание талантов и заслуг? Общественную значимость и превосходство над окружающими? Отмщение врагам? Высокую цель в жизни? Гарантированно спокойную и обеспеченную старость? Райскую жизнь после смерти? Торжество своих идеалов? Список велик – и практически для каждого человека найдется что-то, что затронет чувствительную струну в его психике. Струна отзовется – и, значит, кнопка сработала.

Нажатие кнопки обычно начинается с сообщения: «ты достоин большего, чем имеешь».

Пока живут на свете хвастуны,
Мы прославлять судьбу свою должны.
Какое небо голубое,
Мы не сторонники разбоя:
На хвастуна не нужен нож,
Ему немножко подпоешь,
И делай с ним, что хошь.

Об этом поют два веселых жулика в другом детском фильме: «Приключения Буратино». Хвастун – это частный случай. «Объект» вовсе не обязательно хвастун, это может быть непризнанный поэт или амбициозный политик, мистичный философ или увлекшийся бизнесмен, пламенный публицист или недооцененный ученый. Это может быть, наконец, мечтательный или просто внушаемый человек без особых профессиональных и идеологических пристрастий.

На каждом из них есть кнопка. Нажать ее ничего не стоит. Надо лишь показать человеку муляж или фантом того, что он хочет увидеть. «Новое платье короля» Андерсена и «Мещанин во дворянстве» Мольера – это о том. Метания Андрея Болконского в «Войне и мире» Толстого – это о том же. Все глупые и бессодержательные патетичные речи бесчестных политиканов, призывающих «выбирать сердцем» и рассуждающих о «высшем предназначении» - это о том же. Речи хитрых проповедников о «тщетности мирского» и о «награде на небесах» - это о том же. Стихи Киплинга о почетном «бремени белых» - опять о том же. Придворные «великие мистики», входившие в ближний круг известных тиранов в тоталитарных государствах – о том же.

Лучше всего арсенал кнопок освоили монотеистические церкви – поскольку занимаются этим уже много веков. Кнопки – основной инструмент управления прихожанами, и не только ими, а и вообще всеми недостаточно осмотрительными членами общества. Кнопки – это канонизированный, «священный» обман, называемый «ложь во спасение».

Из студенческого фольклора: «Лена, я спас твой бутерброд». «Каким образом?» «Я его съел, и теперь он не испортится».

Для совсем тупых субъектов есть простые кнопки наподобие «бог тебя любит», или «человек рожден для большего, чем прожить жизнь и сгинуть», или «мы все – наследные принцы». Последнее высказывание принадлежит современному христианскому проповеднику Сергею Худиеву. Дальше Худиев уточняет «падшие наследные принцы», а затем снова уточняет, что эти «принцы» могут получить прощение и вернуть свое принцоидное достоинство если… Вы уже догадались? Ну конечно же! Если вступят в церковь, пропагандируемую Худиевым, примут ее заветы, таинства, правила и прочее. Но это, как я уже сказала, для тупых. Есть у церкви кнопки и для умных.

Вот общественный деятель, гуманист. Ему говорят: Да, ваши идеи замечательны, человечны, церковь полностью вас поддерживает в этом, хотя вы и атеист. Мы искренне хотим помочь вам в распространении этих идей. У нас есть традиции, апеллирующие к богу, как к метафизическому выражению абсолютного добра. Люди гораздо легче воспримут ваши гуманные идеи, если они будут выражены в этой привычной форме.

Кнопка сработала. Гуманист не только перестает критиковать церковь, но даже начинает писать, что традиции церкви надо рассматривать с позиции позитивного социального результата, а именно – роста морали, нравственной чистоты и прочего. Он заявляет, что в наш век «бездуховности», церковные регуляторы поведения, обусловленные иррациональной верой, гораздо лучше, чем отсутствие регуляторов. Гуманист начинает доказывать сходство современных принципов свободы и гуманизма с библейскими заповедями, а затем критиковать бывших коллег – атеистов за враждебность к церкви, которая испокон веков несла эти «мудрые и гуманные» заповеди людям. Ему начинают показывать на вздорность и очевидную вредоносность церковного учения о человеке – а он, уже из чувства противоречия, начинает этот вздор оправдывать. Он пишет статьи против «оскорбления чувств верующих» современным «бездуховным» искусством. Он оправдывает даже такую дикость, как запреты научных направлений в биологии, медицине и computer science по мотивам их противоречия с учением церкви. Еще несколько шагов – и гуманист-атеист превращается в бесплатного проповедника махрового клерикализма.

Вот яркий публицист, радикальный скептик, сатанист, адепт принципа «пусть каждый берет столько, сколько в состоянии нести». Ему говорят: да, ваши идеалы по-своему прекрасны, и церковь готова поддержать вас в этом, хотя и не одобряет вашего сатанизма. Но посмотрите, ведь ваших целей невозможно достичь в одиночку. Один в поле не воин, а вот братство людей «одной крови» может добиться многого. Мы готовы быть вашими союзниками если субъект ваших идей будет расширен от уровня индивида до уровня такого братства.

Кнопка сработала. Сатанист не только перестал критиковать церковь, но даже начал писать, что в деле объединения мистико-кровной «нации» влияние национальной церкви может быть по-своему позитивным, по крайней мере, более предпочтительным, чем влияние идей либерализма и личной независимости. Он начинает доказывать сходство идеалов скептического сатанизма с идеалами мистического национально-духовного объединения, которое испокон веков защищала «коренную нацию» с ее «национальным духом» от «духовно-враждебных инородцев». Он критикует бывших коллег – сатанистов за то, что они увлеклись критикой «национальной церкви» и не видят угрозы со стороны «врагов нации». Ему указывают на исторически доказанную вздорность мистико-нацистских идей, и он из чувства противоречия окончательно перехоит в стан клерикал-фашистов. Он приветствует массовые факельные шествия, стандартизацию мыслей, бритье голов снаружи и изнутри, он обожествляет символы нации и символы фашиствующей церкви. Так скептик превращается в проповедника околоцерковного зоологического мракобесия.

Вот именитый ученый, физик, атеист, материалист, популяризатор науки. Ему говорят: наука – это замечательно. Хоть вы и не верите в бога, церковь все равно полностью поддерживает ваши исследования, несущие пользу стране и людям. Но вы же видите, в обществе распространяются оккультные, магические, паранаучные идеи, которые мешают науке развиваться. Для вас это – лженаука, а для нас – духовное зло, но мы с вами едины в негативной оценке таких паранормальных идей. Так давайте вместе бороться против паранормальных верований. Вы будете апеллировать к науке, а мы – к церковной традиции.

Кнопка сработала. Ученый больше не критикует церковь. Он даже начинает писать, что в деле борьбы против лженауки ученые должны вступить в союз с деятелями церкви. Он критикует коллег-ученых, которые решительно дистанцируются от любого сотрудничества с клерикалами и заявляют о том, что доминирующая церковь принесет гораздо больше вреда, чем любая лженаука. Он начинает публиковаться в наиболее экстремистских клерикальных изданиях с критикой «новых религий» и «сект». Он уже забывает о том, что целью была борьба против фальсификаций в науки. Теперь цель и средство поменялось местами, и именитый ученый начинает спекулировать авторитетом науки в целях распространения учения доминирующей церкви и шельмования ее конкурентов. Он перестал задумываться над тем, что подбрасывают ему для критики его новые друзья – архиереи. Вместо аргументов он использует брань, оскорбления и блатной жаргон. При этом он даже не замечает, какой колоссальный вред наносит авторитету науки, ради которого все затевалось. Фактически, он уже утратил научное мировоззрение и превратился в тупое орудие клерикальной пропаганды.

Вот политический лидер, предельный реалист, планирующий технико-экономическое развития страны под твердым прагматичным руководством. Ему говорят: ваши цели замечательны. Хотя эти цели и не продиктованы церковным учением, церковь их поддерживает. А вот народ в своей массе их не поймет. Народу прежде всего нужна консолидирующая идея. Давайте работать вместе: вы будете делать вашу прагматичную политику, а церковь будет благословлять ее, показывая народу высокий духовный смысл вашей деятельности. Конечно, вам надо будет сделать несколько шагов навстречу церкви, но это нужно не нам, а вам, ведь в этом залог распространения поддержки вашей политики.

Кнопка сработала. Политик – реалист начинает пропагандировать церковное учение. Он посещает церковь и заводит духовника. Он поощряет появление церковников и церковных символов в государственных учреждениях. Он отстраняет сотрудников, которые возмущаются клерикализацией государства и общества (они же не понимают главного – все делается ради духовной поддержки прагматических идей). Проходит время – и его окружение начинает сплошь состоять из выдвиженцев церкви. Из прагматической прогрессивной политики ничего не получается, потому что идеи мистической средневековой церкви попросту несовместимы с прогрессом. Но окружение постепенно склоняет этого крупного политика к тому, что главное-то не в материальном, а в «духовном» прогрессе. И это даже хорошо, что наша страна не достигла такого жизненного уровня, как западные соседи. Ведь они погрязли в обществе потребления и бездуховности, а наша страна сохранила идеалы истинной веры. И вот уже не церковь обслуживает политического лидера, а политический лидер обслуживает церковь. Постепенно политическая линия изгибается, разворачивается на 180 градусов и становится направленной в сторону средневековья. Авторитарное технократическое и прагматическое правление постепенно превращается в слепую теократию, облепленную «чудотворными» иконами и уверенно бредущую в сторону кладбища.

А вот просто обычный нормальный гражданин. Он совершенно индифферентен к делам религии, у него есть свои профессиональные и бытовые заботы. Ему говорят: вы, конечно, хороший работник, крепкий семьянин, но ведь должна же быть еще и позиция в духовной жизни. Смотрите, и ученые, и общественные деятели, и политики заботятся о том, чтобы свет веры озарил вашу жизнь. А вы даже по праздникам не посещаете церковь, и дети у вас совершенно не знакомы с «культурообразующей» религией. Вы же не хотите, чтобы ваши дети выглядели белыми воронами, а на вас самих смотрели, как на позорного атеиста? Никто, конечно, не требует, чтобы вы сразу же поверили, но надо хотя бы уважать национально-религиозные традиции – в противном случае вы сами не будете заслуживать уважения окружающих.

Кнопка нажата. Сначала человек начинает «для порядка» посещать церковь, вешает дома иконы, отправляет детей на факультатив «основы православной культуры», затем, стараясь не выделяться, перестает есть мясо в постные дни… Проходит некоторое время и он уже с неодобрением глядит на соседа – агностика, который всего это не делает. Затем он подписывает пару-тройку обращений против «нетрадиционных религий» и против «духовной экспансии». Привыкая к новому образу, он начинает с ненавистью высказываться о «безбожном западном либерализме». Круг его друзей начинает состоять из все более ортодоксальных верующих – поскольку всем остальным он становится просто отвратителен. Его дети, из-за неспособности читать нормальные книги и общаться с детьми нормальных родителей, растут полными идиотами с промытыми катехизисом мозгами. Наконец, он вступает в ряды какого-нибудь «союза православных граждан», и превращается в церковного пехотинца и его дальнейшая деятельность не приносит цивилизованному обществу ничего, кроме неприятностей.

Больше всего поражает скорость деградации персонажа, на котором нажали кнопку. Еще год назад это может быть разумный, уравновешенный, критически мыслящий человек, умеющий четко выражать свои суждения и анализировать суждения других. Сегодня это уже фанатичный истерик, мысль которого постоянно путается и обрывается, речь лишена связности, а способность анализировать события и мнения утрачивается напрочь. Вокруг он видит сплошные происки врагов «нации и церкви», а круг его друзей представляет собой общество взаимной помощи в деле последовательного взращивания фанатизма и слабоумия.

Вот, собственно, в основном, механизм и последствия срабатывания кнопок.

Хочется дать какие-то рекомендации, а на ум приходит только одно: бескомпромиссность. Это – моя личная позиция, и я последовательно ее придерживаюсь. Мне представляется, что нормальным, здравомыслящим людям надо следить за своими потенциальными кнопками, и при встрече с любым «доброжелателем» вроде описанных выше, просто вспоминать о том, чем чревата нажатая кнопка. На мой взгляд, вести себя надо по принципу сильных решений. Это означает следование такому порядку действий, при котором общение с любым «искателем кнопок» длится не более нескольких минут, а потом заканчивается раз и навсегда. Если я обнаруживаю, что мой визави ищет кнопку, то провожу с ним короткую, но содержательную беседу, в которой излагаю взгляды на его поведение и его внутренний мир. После этого у него более никогда не возникает желание не то что переступить порог моего дома или набрать мой номер телефона, но даже поздороваться со мной или с кем-то из членов моей семьи. Для меня это стало правилом личной гигиены. Мне представляется, что если бы все здравомыслящие люди сделали усилие над собой и вели себя аналогичным образом, а также без лишней скромности обменивались бы информацией, то между нами и «нажимателями кнопок» возникла бы непроницаемая «санитарная зона». Дальше – пусть «кнопконажиматели и кнопконажатые» живут в своем пространстве без контактов с нами. На мой взгляд, нам они совершенно не нужны, а то, что им что-то нужно от нас – это их проблемы.

И вот, еще одно. Если мы четко и решительно проведем границу, мы сразу увидим, как нас много и как их мало. Это увидят не определившиеся и колеблющиеся, что поможет им защитить свои кнопки от нажатия. В общем, действуя разумно и решительно, мы не только защитим себя, но и значительно ослабим потенциал противника. Очень может быть, что нам все-таки предстоит столкнуться с ними в открытом конфликте, и такая подготовка очень сильно приблизит нашу победу. А в том, что мы победим, я не сомневаюсь.

Елена Голубева

наверх