Статья Н.В. Каверина «Искусственный отбор, качество меха и Россия в ХХ веке» (http://www.humanism.al.ru/ru/magazine.phtml?issue=2006.39-05) внешне напоминает научно-социологическое исследование, выполненное по аналогии с данными по искусственной селекции чернобурых лис. При желании можно даже заподозрить в ней покушение на евгенику — приложение общей генетики к социальным проблемам. Но это, конечно, маска. На самом деле перед нами — памфлет, острый и горький, посвящённый истреблению (допустим даже — избирательному) населения бывшей Российской империи в ХХ в.
Хотя истинное назначение статьи очевидно, научную шутку хочется продолжить подобием «научной» полемики. Главный вопрос — действительно ли в результате неестественного отбора (т. е. массового истребления по различным поводам) российское население стало покорным, общественно пассивным, хотя бы в массе? Очень надеюсь, что этого не получилось.
Во всяком случае, репрессии (вплоть до уничтожения больших групп населения), если они проводились по национальному признаку, всегда приводили к интенсивному увеличению популяции активных и даже воинствующих националистов. Когда на экране телевизора я вижу, как в некоем горном селении троих вооружённых мужиков пытаются выбить из подвала с помощью бронетранспортёров и вертолётов, я отлично понимаю, каков был здесь результат проведённого генетического отбора… Добавим, что этот результат можно было легко предсказать, не обращаясь к биологической науке.
Если пытаться «по аналогии» оценить коренное (русскоязычное) население, то насчёт пассивности или покорности его возникают серьёзные сомнения. Количество мелких и крупных (наказуемых заключением) правонарушений у нас столь велико, что «ничего не нарушающие» лица могут быть представлены разве что в некоем паноптикуме. Можно сказать, что неестественный отбор, проводимый с помощью рецидивирующих репрессий, привёл к формированию популяции граждан, уверенных, что законов как бы и вовсе нет, а если какие-то и остались, то ни малейшего значения они не имеют.
Я рискнул бы утверждать, что состояние нашего общества, начиная с 1920-х гг., можно было бы обозначить биологическим термином «гипермутабельность», т. е. склонность к появлению крайних, не укладывающихся в средние рамки, человеческих типов. Какие появились герои! (Мы слышали о них с детства.) Какие ужасные (и великие) лица появлялись во главе Государства! Какие правдолюбцы и социальные фантазёры постоянно возникали и возникают у нас на общественно-политическом горизонте, чтобы подвергнуться соответствующему уничтожению! Какие великолепные, неожиданные таланты (вспомним хотя бы Булата Окуджаву и Владимира Высоцкого)! А ныне — какие блестящие умы молодых учёных из России заполнили американский компьютерный рай — «Силиконовую долину»! Какие финансовые гиганты вынырнули из неведомой российской глубинки! И они, несомненно, обогнали бы Старый и Новый Свет, если бы не противодействие поистине чудовищных российских бюрократов-коррупционеров! Словом, об ухудшении «качества меха» — средних человеческих данных — речь вовсе не идёт.
Но автор статьи «о мехе», конечно, прав по существу: подступающие рецидивы репрессий угрожают… Нет, не генофонду — он достаточно устойчив, — но существованию дееспособного общества в привычной для нас форме. Дело в том, что в противоположность искусственному отбору в биологии, подразумевающему внешнее вмешательство в жизнь популяции, наш «искусственный отбор» был обусловлен действием внутреннего фактора. Вежливо его следовало бы обозначить как появление и интенсивное размножение карательных органов, не контролируемых кем бы то ни было. Оно продолжается и в настоящее время (после недолгого затишья при Горбачёве).
Здесь требуется уточнение. Все они как бы нужны — и милиция, и различные виды полиции, и разведка, и контрразведка, и вообще ФСБ — в том или ином варианте они имеются во многих развитых государствах. Но вот… Когда-то в детстве я слушал «Интернационал» даже с удовольствием. Правда, не всё там было ясно. Например: «И если гром великий грянет над сворой псов и палачей»… Что за свора? По мере ознакомления с фактами отечественной истории я понял — это те, которые уничтожают граждан без суда и следствия, пытают по «подозрению в причастности», а затем зарывают на пустырях или сбрасывают в ближайший овраг в подожжённой машине — и так далее (и всё — для спасения Государства или Государя — как уж получится). Собственно, гены этой субпопуляции имелись у нас давно — ещё при опричниках, которые совершали аналогичные «подвиги» по приказу Ивана и под руководством Малюты. Затем этот злокачественный ген пышно процвёл в послереволюционной России под условным названием «культ личности». Да и теперь… Действие названного гена сводится к попыткам управлять обществом и государством посредством тайных злодеяний.
Так вот, над этими, похоже, никакой гром великий не грянет, а пока они благоденствуют, наш аллегорический мех всё время будет испачкан, потому что мы опять учимся бояться и молчать, и отворачиваться, как будто этих «псов и палачей» мы не замечаем. Да, впрочем, в генетике ли дело?
Всеволод Ляшенко